Очередной рейтинг показал, что россияне продолжают сверх меры употреблять спиртные напитки, и особенно этим отличаются жители северных, холодных регионов и Средней полосы. Бедность и скука — важные факторы, но не единственные. Действует целый комплекс причин, считают эксперты.
Федот Тумусов, 1-й зампред комитета Госдумы по охране здоровья, доктор экономических наук:
«Если говорить об объективной тенденции, то у нас в стране идет спад потребления алкоголя населением. Когда-то у нас в год выпивали 18 литров спирта на душу населения, сейчас этот показатель упал до 13 литров. И, тем не менее, если брать по субъектам федерации, то заметна большая разница: получится, что на северных территориях алкоголя потребляют больше, чем в южных. Это вызвано, я считаю, двумя основными факторами. Первый связан с тем, что на Севере пьют крепкие алкогольные напитки, водку, а на юге больше пьют вина, и в алкогольном выражении получается меньше. Есть и второй фактор, который, правда, статистически доказать сложно: на Юге делают больше самогона, который не учитывается. На Северах производство самогона не является традицией. Есть еще и другие факторы, связанные с численностью, структурой населения.
Как любое зло, которое столетиями прививалось, одним махом проблему не решить. Но, на мой взгляд, разъяснительная и пропагандистская работа о вреде алкоголя сегодня ведется крайне слабо. Когда разрешалась реклама алкоголя на телевидении, то там рекламировали все: начиная от пива, заканчивая крепкими напитками. Реклама была мощная, продавцы алкоголя вкладывали в это деньги. А сегодня мы видим обратную антирекламу алкоголя? Я не видел такой разъяснительной работы.
Конечно, когда коммерческие структуры принимают решение о рекламе того или иного продукта, то они заинтересованы в росте продаж, и им проще и быстрее принимать решения. А в государственных структурах принимать решения намного сложнее, хотя в национальной программе здравоохранения предусмотрены средства на разъяснительную работу, рекламу борьбы против алкоголя и курения.
Все это, однако, застрагивает интересы продавцов алкогольной продукции. Если я скажу, что они не влияют на ситуацию, это не будет соответствовать действительности. Они активно влияют. Но если я скажу, что они сильно влияют — это будет бездоказательное утверждение. У нас нет закона о лоббировании, и проследить, каким образом происходит лоббирование — прозрачно или непрозрачно, — невозможно. Однако у нас прозрачных механизмов лоббирования нет, как в других странах».
Александр Степанов, член правления Союза карельского народа:
«По моим наблюдениям, на Севере, действительно, пьют больше, чем в южных регионах. Но, я думаю, что у нас пьянство больше видно: пьют, в основном, магазинные спиртные напитки, а самогоноварение меньше распространено, чем где-нибудь на Кубани. Домашнее потребление все же не так заметно.
Ужасный всплеск пьянства произошел в „девяностых“ и начале „двухтысячных“ годов. В советские времена людей в деревне дисциплинировала работа: хочешь или не хочешь, а надо идти на работу в совхоз или леспромхоз. А потом предприятия стали закрываться, и люди стали жить подработками. А если мужик в деревне остается без работы и уехать не может, то что он будет делать? Он будет пить. Закрытие совхоза означало появление на кладбище свежих могил. Масса людей умерла от алкогеноцида. Такое ощущение, что целый слой населения — тех, кто был склонен выпивать, умерли. В деревне это приобрело самые тяжелые формы.
Среди финно-угорского населения, в том числе карельского, пьянство — это еще более усугубленная проблема. Говорят, что у нас особые гены. Пьянство сильно ударило по карелам, вепсам и другим коренным жителям. В советские времена численность карелов незначительно уменьшалась из-за ассимиляции. А потом резко выросли показатели смертности среди мужского трудоспособного населения. Если в 1989 году в Карелии было 79 тыс. карелов, то сейчас их осталось чуть более 40 тысяч.
Сейчас те же социальные причины для пьянства сохраняются, только в смягченных формах. Уже в деревнях мужского работоспособного населения осталось не так много, а у молодежи появились перспективы уехать на заработки в Питер, Ленобласть, Москву. Но те, кто остался, безусловно, продолжают попивать».
Баир Цыренов, депутат Народного хурала Бурятии:
«Очевидные проблемы пьянства в регионах вызваны социально-экономическим положением. Так, Бурятия когда-то была регионом с развитым сельским хозяйством. В нынешнем же состоянии сельское хозяйство представляет собой жалкое зрелище, рабочих мест не хватает. Люди уезжают из сельской местности, а многие из тех, кто остается, спиваются.
В целом, если посмотреть во всем мире, то мы увидим, что, где хуже социально-экономическая ситуация, там и пьют больше.
Есть какие-то общественные организации, которые пропагандируют здоровый образ жизни, и я вполне одобряю их деятельность. Но эта деятельность не решит задач, потому что в их корне лежат социально-экономические проблемы. Только решив их — оживив экономику, создав рабочие места, особенно в сельской местности, — удастся решить и проблемы алкоголизации населения.
Однако следует обратить внимание на еще один момент. В региональном бюджете Бурятии на ближайшие годы предполагается даже увеличение доходов от реализации акцизов на алкоголь. У нас в России закон устроен таким образом, что реализация алкоголя выгодна. Чем больше население выпьет водки и пива, тем больше бюджет получит доходов. Государство как будто стимулирует регионы пить больше алкоголя. Конечно, такая ситуация не направлена на улучшение обстановки с алкоголизацией населения».
Рамиль Гарифуллин, кандидат психологических наук, доцент института психологии и образования КФУ:
«Проблема алкоголизма — это не проблема выпивающих, потому что пьют многие, но не все становятся алкоголиками. Это проблема хронического алкоголизма — когда люди начинают страдать, болеть, возникает зависимость, они страдают похмельными синдромами и запоями. Полагаю, что в 90% случаев смертей мужиков в России, когда написано, что они умерли от „сердечной недостаточности“, еще нужно добавить: на почве пьянства.
Есть комплекс причин, приводящих к проблеме алкоголизма, и все они, вместе соединяясь, дают эффект.
У нас даже в культуре представлен „феномен водки“: и философы о нем пишут, и в кинематографе он присутствует, когда герои пьют и курят, что дает алкоголикам возможности для самооправдания.
Надо признать, что есть процент людей, у которых процесс деградации идет быстрее, чем у других. Одни начинают болеть, страдать алкоголизмом быстрее, а другие медленнее. Есть такие нации — в Сибири, на Дальнем Востоке, — у которых очень слабая концентрация фермента, который перерабатывает алкоголь. Поэтому они спиваются намного быстрее. Это значит, что у отечественного алкоголизма есть еще и биологический, психофизиологический фактор.
Есть еще социально-психологический фактор — когда совершенно нет культуры отдыха и снятия стресса. Люди бездарны в плане того, чтобы находить способы снятия душевных проблем с помощью не алкогольных, не психоактивных веществ. Не развита культура снятия стресса, депрессии с помощью неалькогольных способов, а есть установка на получение пассивных радостей. Это бесшабашная ментальность на то, чтобы получить радость напрямую: выпил — и хорошо. А вот получение радости через преодоление, радости как награды, не развито.
Вспомним также давление алкогольной промышленности, которая должна сбывать производимый спирт. Это доходная статья. Когда в России ухудшается экономическое положение, то сразу забывают о профилактике алкоголизма, так как надо продавать алкоголь, чтобы восполнять бюджет. Но как только экономическое положение улучшается — сразу начинаем бороться с алкоголизмом, потому что понимаем, что от него ущерб становится еще больше.
Следовало бы еще оценить тот ущерб, который оказывается ответственными чиновниками — алкоголиками. Тот же Борис Ельцин, который был алкоголиком, по сути, угробил Россию благодаря своей проблеме. Если бы он был трезвенником, может быть, все было в стране по-другому. Алкогольная эмоционально-волевая деградация высокопоставленного чиновничества стала серьезной проблемой, потому что ответственные люди — алкоголики, и это уже проблема национальной безопасности России».
Дмитрий Ремизов
Источник: