После резонанса от серии «барнаульских дел», фигурантам которых грозит судимость за шуточные картинки в интернете, общество ожидало от правоохранителей прекращения наступления на соцсети. Но вал похожих дел не прекратился. Надежда на то, что это были «перегибы на местах», пропала.
Одновременно Верховный суд обещает выдать очередные рекомендации по рассмотрению таких материалов, а в Госдуму внесли поправки о некотором смягчении пресловутой 282-й статьи Уголовного кодекса.
Есть ли какие-то шансы у общества добиться прекращения преследования за сатиру или критику власти?
Максим Шевченко, публицист, правозащитник:
«Пока в Госдуме большинство у „Единой России“, ничего смягчено не будет. Партия делает все, что ей прикажет начальство для запугивания общества. И это понятно, потому что свободное, демократическое общество никогда не выберет „Единую Россию“. Она потерпит поражение, если общество будет свободно говорить, мыслить, действовать, если не будет манипуляций и подтасовок на выборах, а будет свободная дискуссия. Поэтому им выгодно, чтобы люди боялись, чтобы не было никакой дискуссии. И для этого им нужна репрессивная 282-я статья.
Я всегда выступал за ее отмену и считаю, что она по-своему даже преступная. И люди, которые трактуют закон так, что можно вогнать под статью что угодно — всю русскую литературу, всю классику, — опасны для общества. Это статья, по которой сажают за мысли, и поэтому мне кажется, что она должна быть отменена в полном объеме, а не просто переделана или как-то смягчена.
Судить надо не за мысли. Если человек совершает преступления против личности, общества или государства, безусловно, он должен отвечать. Если человек организует преступное сообщество, вовлекает в него, то он должен быть наказан. Но если человек просто размышляет… Тогда получается, что нет ничего более экстремистского, чем мировая философия. Сократа, как известно, приговорили к смерти за „развращение юношества“, за то, что он говорил: возможно, богов нет. По тем временам в Афинах это был очень серьезный экстремизм, прямо 282-я статья. И современные российские правоохранители уподобляются тем людям, которые убили Сократа. Это постыдная позиция для страны, которая обладает высокой культурой, — для нашей страны».
Николай Сванидзе, председатель постоянной комиссии СПЧ по гражданским свободам и гражданской активности:
«Я в свое время приветствовал введение статьи против экстремизма. Но все можно обратить в свою противоположность. Так и произошло. Сейчас я считаю, что эти статьи идут во вред, потому что они используются против гражданских активистов, да и просто против гражданского общества. Произошло это потому, что так решили государственные структуры. У нас государство в значительной степени управляется силовиками, и это соответствует их представлениям „о прекрасном“. Они реально, по всей видимости, считают, что чем пассивнее, тем лучше. Они загоняют всю гражданскую активность внутрь, не дают ей выплеснуться, что, на мой взгляд, и вредно, и неконституционно.
Все последние годы настрой у них очень жесткий. И сейчас я не вижу, почему бы этот настрой мог измениться. Настроения общества тоже меняются в худшую сторону — более тревожную. Возникает социальное беспокойство, уровень социального самочувствия ухудшается. Это чревато какими-то выступлениями, активизацией оппозиционных настроений. И в силу особенностей своего восприятия силовые структуры, которые у нас очень близки к управлению государством — фактически они им управляют, — будут этому сопротивляться в своей манере. Поэтому здесь у каждого своя роль. Гражданское общество должно добиваться своего. Но оптимизма я не испытываю».
Иван Павлов, руководитель правозащитного объединения «Команда 29», кандидат юридических наук, адвокат:
«Пока нет никаких предпосылок для изменения ситуации. По крайней мере я не чувствую, чтобы кто-то во власти призывал немного нажать на тормоз. Наоборот, все идет по нарастающей. Статистика говорит, что количество таких дел растет и наказание ужесточается. Если раньше за какие-то вещи давали условные сроки, то теперь дают реальные.
Конечно, все больше будет попадаться абсурдных дел, когда людей сажают за репост в соцсетях, выделяющихся из общего ряда. Просто потому, что количество дел становится больше.
Верховный суд несколько раз указывал правоприменителям, что надо учитывать всю совокупность обстоятельств, прежде чем привлекать к ответственности. Но это не помогает. По той простой причине, что законодатель создал все условия для того, чтобы правоприменитель мог использовать резиновое законодательство так, как конкретному правоприменителю хочется. И правоприменитель не всегда ориентируется на решение Верховного суда. При всем уважении к Верховному суду, его решения имеют вес для нижестоящих судов, а правоприменители — те, кто возбуждает уголовные дела, — руководствуются совершенно иными факторами».
Алексей Бушмаков, адвокат:
«Я думаю, что никакого „смягчения“ не будет, и ожидать его более чем глупо. Мы видим, что таких дел становится все больше, они все абсурднее, громче и привлекают общественное внимание. И то, что Верховный суд пытается уже третий раз что-то внести, уже „для дураков“ разъясняя, как это все применять, — тоже погоды не сделает. Правоприменители не руководствуются пленумом Верховного суда.
Приведу пример. В пленуме Верховного суда сказано, что при экспертизе по делам экстремистской направленности подозреваемый или обвиняемый знакомится с постановлением о назначении экспертизы до ее производства. Черным по белому написано. Но все равно следователь проводит экспертизу и только потом знакомит подозреваемого или обвиняемого. Вот она, практика, и пленум на нее никак не влияет. Когда гособвинителям указываешь на пленумы, они говорят, что это не закон, и пока он не станет таковым, они не будут ему следовать.
Соответственно, надо вносить изменения в закон. А все попытки принять какой-то очередной пленум или еще что-то — это как покойника разукрашивать, чтобы он на живого больше походил. Это все не меняет сути и не сыграет никакой роли абсолютно».
Дмитрий Ремизов
Источник: